Раннвейг Ингольд. Северная Сага - Ленни Лоренц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главное – не задавать себе вопрос «а зачем я все это делаю?»
Кстати…
Когда-то в детстве на день рождения мама подарила мне сто рублей. В то время это было более чем достаточно обычному девятилетнему ребенку. Грезя о сникерсах, я направилась к ларьку, но на обочине тротуара меня встретил попрошайка в теплом зимнем пальто и меховой шапке в летнюю жару. Он что-то бурчал себе под нос и раскачивался взад-вперед, потрясая кружкой для сбора пожертвований. Конечно, мое сердце, жаждущее в таком возрасте лишь гору сладостей, так растрогалось, что я сунула ему сторублевую бумажку, и, не глядя в глаза, пулей помчалась домой. У меня горели щеки, уши, казалось, полыхали даже кончики волос.
Но отчего-то я стала так хорошо себя чувствовать, что с особенно зверским аппетитом принялась поглощать конфеты, купленные мне мамой к празднику. Ущемленной я себя уж точно не ощущала.
Вечером я снова вспомнила разодетого бомжа и понадеялась, что он купит себе легкую панамку или летние модные шортики, но через пару дней, опять встретила его на той же «паперти», но уже в другом рваном полушубке. «Вот глупый. Зачем летом покупать себе на милостыню еще одну шубу?! Старый дурак!» – разозлилась тогда я.
Конечно, сейчас, я никогда не посмеюсь над нищим, что бы он там ни придумывал, чтобы получить горсть монеток.
Я сама в не самом лучшем положении. И от мехового полушубка точно не отказалась бы, учитывая конечную точку прибытия.
За плетеным забором прокричал хилый общипанный петух, заставив меня вздрогнуть и чуть не упасть в сырое сено.
День начинался неплохо. Вздохнув, я в сотый раз окинула таверну нежным взглядом, вспоминая вкуснейший ужин и жесткую, но теплую постель. Закинув мешок за плечо, и ведя Черныша за поводья, я вышла за ворота гостиницы, утопая по лодыжки в сочной, мокрой грязи, вперемешку со свиным дерьмом, хлюпающей при каждом шаге.
– Стой, чужестранка!
Улыбаясь про себя, я старалась как можно непринужденнее обернуться, не выказывая желания. Значит, я дождалась. Мне жутко и непреодолимо хотелось ласковых слов или объятий; я просто не могла сейчас идти без поддержки, без поднятия морального духа… Самой чертовски трудно генерировать позитивный настрой, учитывая мой нудный, склонный к извечным депрессиям, характер.
Как, должно быть, людям было тяжело со мной там… в той жизни… настоящей.
Старый рыцарь в одной серой, измятой рубахе, похожей на ночнушку, чуть прикрывающей голые, острые колени, махал мне рукой, дымя при этом из длинной трубки. Позади него в дверях промелькнул силуэт хозяйки, с огромным подносом чугунков завтраков. Старик помолчал какое-то время, любуясь прохладным утром и натягивая рубаху пониже, показывая, что вот он на самом деле приличный человек, просто в спешке выбежал попрощаться. Я глядела на него во все глаза, ожидая совета или прощальных слов, или проклятий, да чего угодно, лишь бы не уходить молча, как незваный гость!
– Твоя щедрость вознаградится в свое время. Молодость – штука странная, но иногда полезная. Был бы я молод – не сидел бы в вонючей таверне, а тратил бы время на блуждание по лесам в поисках смысла, приключений, еще более лучшего вина или рецепта пирога с почками.
И в свои шестьдесят лет я так не понял двух вещей, которые так и мечтал наделить особым драгоценным смыслом: а стоит ли игра свеч?
Ну, ты понимаешь, дитя, да? Когда я собирался совершить зло или добро, я всегда задавался вопросом – а стоит ли игра свеч? И никогда не мог ответить с полной уверенностью. Плевал я на ответ и шел наперекор всему, что могло меня остановить. Да… я был очень вспыльчив, что и погубило мою жизнь.
А я потом оплакивал друзей, мать и собственноручно убитую любовь… Да… не удивляйся. Люди в Киритайне способны на все.
Ты хотела совета? Я же вижу по твоим глазам, что ты одинока, как волк, потерявший стаю. Ты хочешь поддержки, но я тебе ее не дам. Не нуждаешься ты в ней, поверь старику!
Хочешь информации о том, что творится на Севере? Что ж… Только, если это и правда тебе так интересно, ибо говорить о тамошниз делах и бепорядках мне надобности, да и желания нету.
Так вот мой вердикт – игра, что ведется там, не стоит свеч, как по мне. Но я стар, и это сугубо мое старческое ленивое мнение. Всегда задавайся этим вопросом перед важными решениями… – рыцарь усмехнулся, заметив мой взбудораженный и заинтересованный взгляд. Я, наверное, производила впечатление трехлетнего малыша, который в таком возрасте впитывает слова родителей, как губка, обретая при этом несколько дурашливое, отсутствущее вырадение лица. – И что же второе? – нетерпеливо спросила я. – А второе… – старик чуть помедлил, обращая взор к безоблачному небу, по которому низко носились верещащие ласточки, громко охнул, опираясь на перила, и мрачно произнес:
– Этим миром правят демоны. Если хочешь справедливости в нем – отринь страх. Когда ты потеряешь страх смерти – приобретешь над ними власть. Если, конечно, они имеют слабые места. Я не сумел обнаружить их слабости… А когда получишь свою силу, то никогда не выпускай эту могущественную стихию из рук… Демонам скучно, дорогуша, как же им скучно, вот они и развлекаются, посылая на Киритайн войны, супостатов, лжекоролей… Но даже они поджимают хвосты, приметив спокойную, уверенную в себе силу. А она невозможна, деточка, без презрения к смерти, уж поверь мне. А что до меня – то я не достиг обретения этой силы. Увы, я так и остался старым трусом… Такова моя судьба, видимо.
– Вы видели демонов? – тут вырвалось у меня. Я не смогла себя сдерживать. Все становилось гораздо интереснее. Старик либо сошел с ума, либо, правда, слишком много знал. – Как их распознать?
Рыцарь как-то отрешенно и с опаской поглядел на меня, будто в пустоте бездны увидел зияющую черноту или чудовище.
– Их трое, – старик отвечал только на последний вопрос. – И встретить их можно, где угодно, когда угодно. Обычно они очень красноречивы и колки на словцо. А иногда молчат так громко, что кровь стынет в венах, переставая совершать свой привычный ход… Их обаяние может и покорить, и убить…
В зависимости от наличия страха у тебя внутри. Кто знает, может следующая их игрушка окажется невинным путников на вороном коне с вечно открытым удивленным ртом… У демонов тоже есть слабые стороны… определенно есть, я уверен… Но мне, старому дураку, не удалось их обнаружить… Береги себя, милая… Свидимся может еще…
– Спасибо… – я была неудовлетворенна ответами, но устраивать допрос человеку с похмельем было бы некрасиво. Демоны, страх… больше напоминает фильм ужасов. Мне придется верить ему…? И скольким людям мне еще придется поверить, прежде чем напороться на предательский нож? Дурные, дурные мысли, пошли прочь!
Добродушно погрозив мне пальцем, рыцарь скрылся в дверях таверны, чуть покачиваясь на нетвердых бледных ногах, больше похожих на две лыжные палки.
Благодаря рассказу принца Агвареса и моему живому воображению, я пришла к выводу, что мне стоит поторопиться, если я не хочу попасться на глаза пограничным стражникам Дола Тысячи Лезвий. Нужно держаться востока, и тогда, через пару-тройку дней я выйду к подножью Одинокого Замка Трех Братьев, которые, якобы, никогда не покидали его пределов… Если конечно найду способ переправиться через Дэдхолл… Три брата – и есть три демона? Какая-то чушь…!
Но с другой стороны… Есть и другой обходной путь?
Солнечное утро сменилось мелким моросящим дождиком, противно барабанящим по лицу и закрывающим мне весь обзор. Исчезли все поселения, рыбацкие деревушки и покосившиеся таверны, насквозь пропащие солью и морем. Впереди вырастали молодые стройные ели, ароматные пихты и сосны, еще совсем зеленые, хрупкие, но уже прочные и вросшие корнями в низенькую травку, перемежающуюся со мхом и влажными почвами. Мне не хотелось седлать коня, ноги так и просили движения; иногда я припускалась бегом, отпуская поводья, и смирный Черныш недовольно трусил за мной, высоко поднимая копытца, показывая, вот смотри, как я из-за тебя напрягаюсь; а ведь могли бы просто шагать по тропе, неудержимая ты вертихвостка!
Я и раньше любила разговаривать сама с собой, заводить незримых друзей, представлять себя в облике чужого тела, но беседовать с лошадью мне еще не приходилось. Причем конь был явно умнее и опытнее меня, что делало нашу беседу совсем уж непродуктивной.
Мы брели по еле различимой, узкой, ныряющей в заросли, тропе, уводящей нас все дальше в гущу молодого, еще не пугающего своей дремучей атмосферой, леса. Дождь усиливался, но уже не раздражал: ветра не было, а капли теплыми струйками стекали по лицу и волосам. А ведь здесь никто не носит зонтиков… Или надевают шлемы? А как же ржавчина? Или тяжелый вес… А быть может, никто даже не задумывается о спасении от дождя, настолько это привычное явление здесь, как, например, подоить корову или ущипнуть незнакомку за пузо?